«Спать хочется! — думал я, сидя в банке.— Приду домой и завалюсь спать». — Какое блаженство! — шептал я, наскоро пообедав и стоя перед своей кроватью.— Хорошо жить на этом свете! Важно! Бесконечно улыбаясь, потягиваясь и нежась на кровати, как кот на солнце, я закрыл глаза и принялся засыпать. В закрытых глазах забегали мурашки; в голове завертелся туман, замахали крылья, полетели к небу из головы какие-то меха… с неба поползла в голову вата… Всё такое большое, мягкое, пушистое, туманное. В тумане забегали маленькие человечки. Они побегали, покрутились и скрылись за туманом… Когда исчез последний человечек и дело Морфея было уже в шляпе, я вздрогнул. — Иван Осипыч, сюда! — гаркнули где-то. Я открыл глаза. В соседнем номере стукнули и откупорили бутылку. Я повернулся на другой бок и укрыл голову одеялом. «Я вас любил, любовь ещё, быть может1»…— затянул баритон в соседнем номере. — Отчего вы не заведёте себе пианино? — спросил другой голос. — Черрти,— проворчал я.— Не дадут уснуть! Откупорили другую бутылку и зазвонили посудой. Зашагал кто-то, звеня шпорами. Хлопнули дверью. — Тимофей, скоро же ты самовар? Живей, брат! Тарелочек ещё! Ну-с, господа? По христианскому обычаю. По маленькой… Мадемуазель-стриказель, бараньи ножки, же ву при!2 В соседнем номере начался кутёж. Я спрятал голову под подушку. — Тимофей! Если придёт высокий блондин в медвежьей шубе, то скажешь ему, что мы здесь… Я плюнул, вскочил и постучал в стену. В соседнем номере притихли. Я опять закрыл глаза. Забегали мурашки, меха, вата… Но — увы! — через минуту опять заорали. — Господа! — крикнул я умоляющим голосом.— Ведь это, наконец, свинство! Ведь вас просят! Я болен и спать хочу. — Это вы нам?? — Вам. — Что вам угодно? — Не извольте кричать! Я спать хочу! — Спите, вам никто не мешает; а если вы больны, так отправляйтесь к доктору! «У рыцарей любовь и честь»…— запел баритон. — Как это глупо! — сказал я.— Очень глупо! Даже подло. — Прошу не рассуждать! — послышался за стеной старческий голос. — Удивительно! Повелитель какой нашёлся! Птица важная! Да вы кто такой? — Не рассуж-дать!!! — Мужичьё! Надулись водки и орут! — Не рас-суж-дать!!! — раз десять повторил старческий, охрипший голос. Я ворочался на кровати. Мысль, что я не сплю по милости праздных гуляк, приводила меня мало-помалу в ярость… Поднялась пляска… — Если вы не замолчите,— крикнул я, захлёбываясь от злости,— то я пошлю за полицией! Человек!! Тимофей! — Не рассуждать!!! — ещё раз крикнул старческий голосок. Я вскочил и, как сумасшедший, побежал к соседям. Мне захотелось во что бы то ни стало настоять на своём. Там кутили… На столе стояли бутылки. За столом сидели какие-то личности с выпуклыми, рачьими глазами. В глубине номера на диване полулежал лысый старичок… На его груди покоилась головка известной кокотки-блондинки. Он глядел на мою стену и дребезжал: — Не рассуждать!! Я раскрыл рот, чтобы начать ругаться и… о ужас!!! В старичке я узнал директора того банка, где я служу. Мигом слетели с меня и сон, и злость, и фанаберия… Я выбежал от соседей. Целый месяц директор не глядел на меня и не сказал мне ни единого слова… Мы избегали друг друга. Через месяц он боком подошёл к моему столу и, нагнув голову, глядя на пол, проговорил: — Я полагал… надеялся, что вы сами догадаетесь… Но вижу, что вы не намерены… Гм… Вы не волнуйтесь. Даже можете сесть… Я полагал, что… Нам двоим служить невозможно… Ваше поведение в номерах Бултыхина… Вы так испугали мою племянницу… Вы понимаете… Сдадите дела Ивану Никитичу… И, подняв голову, он отошёл от меня… А я погиб. 1882 1. «Я вас любил, любовь ещё, быть может» — Романс А. С. Даргомыжского на слова Пушкина. |
Интересно, интересно…