В ту ночь, когда Флавин и Габу оставили Андеру, она была одна. «Сердцу нужна любовь. Телу нужна страсть», — думала Джо. Она приняла ванну, сменила постельное белье. Когда часы пробили полночь, Джо открыла двери и окна. Она лежала на кровати и ждала своего любовника. Свет был выключен. Ее тело пахло жасмином. Хершу всегда нравился этот запах. Хершу, которого она знала с детства. Знала с того дня, когда монстр убил ее родителей, и она стояла среди разбросанных по комнате внутренностей и частей тел и пыталась заплакать. Монстр смотрел ей в глаза, и из его рта текла слюна. Джо была напугана. Джо было двенадцать, и она почему-то думала о своем тринадцатом дне рождении, которое, возможно, никогда не настанет. Тогда-то и появился Херш. Он спас ее. Унес на крышу небоскреба. Ветер был слишком сильным, и Джо казалось, что он обязательно подхватит ее и швырнет вниз, но она не боялась. В эту ночь, в своем доме, смерть была слишком близко, чтобы сейчас бояться чего-то неосязаемого. У смерти было лицо. У ветра были лишь стороны света. Джо взяла Херша за руку. Он не был героем. И не был монстром. Он родился на стыке. Его отцом был герой. Его матерью — монстр. Вечный одиночка. Безумная амальгама генетических мутаций, выведенных в специальных лабораториях, но нашедших друг друга в естественной среде обитания. Таким был дитя ночи и пасынок света. Джо видела, как меняются его формы. Бесконечная деформация. От идеально-прекрасных до уродливо-отталкивающих. То он герой. То он монстр. То он просто человек, то снова монстр.
— Не бойся, — сказал он Джо.
— Я не боюсь, — сказала она.
— Твои родители, — сказал он. — Хочешь вернуться и оплакать их?
— Да, — сказала Джо, но так и не смогла заплакать, когда они вернулись в ее дом.
— Ты сильная, — сказал Херш.
— Я одинокая, — сказала Джо.
— Одиночество не убивает, — сказал Херш.
Джо снова взяла его за руку.
— Я отведу тебя в приют, — сказал Херш.
— Не хочу в приют.
— Ты слишком молода, чтобы быть одной.
— У меня есть ты.
— Нет, — сказал Херш и ушел. Оставил ее одну на улице, где господствовали те, кто ублажал ночами монстров, героев, и тех, кто готов рискнуть и выйти из своих домов, когда часы перешагивают полночь.
Джо не испугалась. Она знала, что Херш наблюдает за ней. Может быть, это была ее детская вера в лучшее, но это помогло выжить. Высокая шлюха в мини-юбке и чулках в крупную сетку подошла к ней и спросила, что здесь делает такая маленькая, но уже красивая девочка. Джо посмотрела на нее и взяла за руку. Так шлюха стала новой матерью. Так Джо узнала, что когда приходит клиент, она должна взять свои игрушки и запереться в ванной. Потом новая мать стучалась в дверь, выбивая заранее оговоренную дробь, и смывала со своего тела рабочую грязь.
— Потри мне спину, — говорила она Джо. — Принеси бритвенный станок. Подай крем… — Новая мать всегда должна быть красивой. Она говорила, что это ее кредо — женщина должна быть красива и умна, мужчина должен быть решителен и обеспечен.
Иногда новая мать плакала. Джо смотрела на ее слезы и завидовала. Однажды она услышала крики своей новой матери и выбежала из ванной, чтобы помочь ей.
— Никогда больше так не делай, — сказала новая мать и на следующий день подарила наушники и плеер.
Песни были веселыми, и новая мать заставляла Джо петь эти песни, когда уходил клиент. Под голос приемной дочери, она засыпала. Иногда Джо пряталась под кроватью. Она не знала, зачем это делает. Может быть, интерес. Может быть, просто детская шалость. Она подслушивала. Подглядывала.
— Никогда так не делай, — говорила приемная мать.
— Почему? — спрашивала Джо.
— Потому что, если ты так сделаешь, то станешь такой, как я.
— Ты мне нравишься.
— Ты многого не понимаешь, — говорила приемная мать, и брала с нее слово, что Джо больше так не сделает, но Джо делала.
В тот день, когда ее вторая мать умерла, Джо снова пряталась под кроватью, ждала, прислушиваясь к каждому звуку. Но звуков было мало. Лишь пару раз вскрикнула приемная мать, да тяжело сопел клиент. В этом не было ничего необычного. Затем клиент ушел. Джо ждала, когда мать поднимется с кровати и пойдет в ванную, но мать не вставала. Пять минут, десять. Джо решила, что она спит, выбралась осторожно из своего убежища. Мать лежала на кровати. Глаза ее были открыты. Руки сжаты в кулаки. На шее чулок, которым клиент задушил ее. Джо смотрела на приемную мать и снова не могла заплакать. А клиент… Он не был монстром. Не был героем. Обыкновенный человек, решивший, что в эту ночь кто-то должен умереть.
— Он искал тебя, — сказал Херш.
Джо не слышала шагов своего друга, но не удивилась.
— Я всегда знала, что ты где-то рядом, — сказала она.
— Хочешь уйти отсюда? — спросил Херш.
— Да, — сказала Джо, беря его за руку.
Они снова оказались на крыше небоскреба. Херш смотрел на нее, и его формы продолжали меняться.
— Думаю, ты наблюдал за мной так же, как я наблюдала за своей приемной матерью, — сказала Джо.
— Мы оба с тобой одиноки, — сказал Херш.
Джо обняла его за шею и поцеловала в губы, ставшие человеческими в тот момент. «Сердцу нужна любовь. Телу нужна страсть». Херш оказался хорошим любовником. Первым и последним. Идеальным и отвратительным. Герои — люди. Монстры — люди. Люди — монстры и герои. Джо требовала. Херш требовал. Джо просила. Херш просил. Джо отдавалась ему. Херш отдавался ей. Но Джо не любила его. Иногда она думала, что любит, но это был самообман.
— Не хочу, чтобы ты умирала, — сказал ей как-то Херш.
— Я не умру, — сказала Джо.
— Все, кого я люблю, умирают, — сказал Херш. — И ты тоже умрешь. Ведь ты всего лишь человек.
— Для тебя я могу стать монстром.
— Ты не можешь стать монстром.
— Я могу притвориться.
— Но потом снова умрешь, — Херш заплакал.
Джо целовала его щеки и слизывала слезы. Они занялись любовью, а формы Херша продолжали меняться. Он то заполнял ее. То терялся где-то отсутствием ощущений. То причинял боль. То спасал от боли. То становился таким же, как она, то снова заполнял. Чудовищный круговорот. Чудовищная страсть. Но все-таки страсть. А потом появился Флавин. И Джо подумала, что люди должны любить людей. Подумала, но не смогла оттолкнуть Херша…
И вот она принимает душ. Лежит в своей кровати и ждет. Ждет Херша, но Херш не приходит. Впервые не приходит. Ее первый и последний мужчина. Ее крестный отец и ее любовник.
— Черт! — Джо не верила, что этот день настал.
«Сердцу нужна любовь, телу нужна страсть». Неужели теперь ей придется искать нового партнера? Неужели тело заставит ее что-то менять? Нет. Никогда.
— Черт! — Джо поднялась с кровати.
Она любила Флавина, но она хотела Херша. Сейчас хотела. Как никогда хотела. Если бы она умела плакать, то она бы заплакала, но все слезы кончились когда-то давно, в других жизнях. Джо оделась так же, как когда-то одевалась ее вторая мать и вышла на улицу.
— Кого-то ищешь, — спросил клиент.
— Мне нужен Херш, — сказала Джо.
— Я знаю место, где он может быть, — сказал клиент.
— Тогда отведи меня туда, — сказала Джо.
— А что в замен? — спросил клиент.
— Все что захочешь, — сказала Джо.
Он причинил ей боль и вызвал отвращение, но теперь у нее была карта. Такая же карта, как и та, что находилась в вещах Кафланда, которые хотел достать Флавин. Джо позвонила Флавину, хотела обрадовать и сказать, что теперь он ее должник. Не получив ответа на звонок, она пришла к нему.
Боль. Она готовилась к ней. Готовилась увидеть Габу, но дом Флавина был пуст. Синглар. Его жена сказала, что он не ночевал дома. Что-то случилось. Джо была уверена в этом. Ей нужно было немного подумать. Ей нужно было немного отвлечься. Она снова оделась, как когда-то приемная мать. Снова вышла на улицу.
— Мне нужен Флавин, — говорила она клиентам. — Мне нужен Синглар.
— Не понимаю, о чем ты, — говорили одни.
— Слишком дорого, — говорили другие.
Третьи обманывали. Пользовали ее тело и уходили. И лишь только Гарм — хвостатый друг Флавина оказался с ней честен. Он сказал:
— Я видел карту у Флавина, перед тем, как он исчез.
— Вот эту? — спросила, показывая карту, которую получила от первого клиента.
— Возможно, — сказал Гарм, а затем велел ей прибраться в его магазине.
Хвостатые всегда были слишком умными. Они ничего не забывали. Никогда не забывали. Джо сказала Гарму:
— Телу нужна страсть.
Гарм сказал Джо:
— Телу нужны мозги.
Он положил на стол карту. Достал пару книг. Джо вспоминала Херша и думала о сексе. Джо вспоминала Флавина и думала о любви.
— Город героев — это великий город, — сказал Гарм. — И все мы часть этого величия.
— Я ничего не понимаю, — призналась Джо.
Ей все еще хотелось секса. Ей все еще хотелось любви. Она смотрела на часы и ждала, когда настанет ночь и можно будет снова выйти на улицы, чтобы не быть одной. Но Гарм нашел след. След Латияла. Кровавый след этого молчаливого убийцы. И Джо сказала себе: «Он прав. Телу нужны мозги. Хотя бы на время». Вместе с Гармом она посетила храм Рашилайи. Изучила улики. Нашла визитную карточку Флавина в машине разрубленного надвое таксиста возле закрытого моста, поняла что Флавин ушел с Габу, и долго сыпала проклятия на него и эту ненавистную женщину. Гарм говорил, что она не должна сдаваться, что ненависть никогда еще никому не помогала. И Джо почему-то слушала его. Джо сравнивала его с отцом, которого не помнила. Джо хотела набраться у него мудрости, терпения. Так она стала изучать Габу. Исследовать ее жизнь. Так она отправилась в окружную тюрьму на свидание с ее братом.
Его вывели под усиленной охраной. Звеня кандалами, Пилс подошел к стулу, сел. Законники не сводили с него глаз, но Джо не замечала их.
— Пришла поговорить о моих картинах? — спросил Пилс.
— Пришла поговорить о твоей сестре, — сказала Джо.
Кандалы звякнули. На шее Пилса напряглись вены.
— Разве она все еще не в тюрьме? — спросил он, разглядывая Джо.
— А почему она должна быть в тюрьме?
— Потому что она такая же как я, — Пилс улыбался. Пилс называл Джо девушкой-картинкой. Его кандалы звенели, и Джо невольно представляла все те чудовищные рисунки, оставленные этим убийцей на местах преступлений, созданные кровью и внутренностями жертв.
— Флавин думал, что ты просто псих, который хотел подставить Габу, — сказала Джо.
— Флавин не знал и доли того, что было на самом деле, — сказал Пилс, откидываясь на спинку стула, словно это был его трон.
— А что же было на самом деле?
— Мы оба заключили сделки.
— И что за сделки?
— Спроси у Флавина.
— Флавин пропал, — Джо подалась вперед. Некоторых женщин Пилс загрыз своими зубами. Она смотрела ему в глаза и думала, что если он окажется достаточно проворен, то без проблем сможет лишить ее части лица. — И твоя сестра тоже пропала, — сказала она, тщательно отделяя слова друг от друга. Пилс вздрогнул, но тут же взял себя в руки.
— Моей сестре ничего не грозит, — сказал он, но судя по отрешенному взгляду, мысли его сейчас витали где-то далеко. — А вот Флавин оказался глупее, чем я думал.
— Не будь таким самоуверенным, — Джо подалась еще ближе. — По городу разгуливал Латиял. Не думаю, что он искал Флавина.
— Считаешь, что Амма решил покарать меня за то зло, что я совершил? — Пилс презрительно фыркнул.
— Не тебя, — сказала Джо. — Твою сестру.
— Но она сбежала…
— Ты знаешь куда? — Джо выждала больше минуты, но ответа не было. Тогда Джо достала карту дверей в подпространство и положила на стол. — Может быть, это поможет тебе вспомнить?
— Карта Кафланда? — Пилс с трудом сдержался, чтобы не протянуть к ней руку.
Вены на его шее вздулись так сильно, что казалось, вот-вот лопнут и нарисуют еще одну его безумную картину на тюремных стенах. Последнюю картину.
— Думаю, тебе есть что сказать мне, — Джо положила на стол визитную карточку библиотеки Гарма, где в последнее время устроила настоящий офис. — Позвонишь, когда наберешься смелости, — она поднялась из-за стола, надеясь, что Пилс заговорит, но он молчал.
«Либо ему ничего не известно, либо он знает слишком много», — решила Джо.
Она покинула стены тюрьмы и села в трамвай. На следующей остановке в трамвай сел мужчина, обманувший ее в одну из далеких ночей безумных поисков. Он увидел Джо и притворился, что не знает ее. Она последовала его примеру. Он был плохим любовником, но воспоминание об этом напомнило Джо о том, что ее тело все еще на голодном пайке. Диета секса. Диета страсти. Джо вспомнила Гарма — великолепный отец. Вспомнила Херша — великолепный любовник. Вспомнила Флавина — великолепный муж.
Сильный подземный толчок заставил трамвай содрогнуться, подбросил его в воздух. Налетел порывистый ветер со стороны моря. Трамвай спускался с гор, где была расположена тюрьма и пассажиры могли видеть гигантские волны на голубой глади, приближающиеся к берегу. Трамвай сошел с рельс, покатился вниз, выбивая снопы искр железными колесами, сошедшими с рельс. Люди закричали, бросились к выходу. Новый подземный толчок, еще сильнее предыдущего, разрушил несколько домов, мимо которых они ехали. Трамвай накренился, начал лениво заваливаться набок. Джо схватилась двумя руками за поручень. Трамвай упал на бок, но продолжил катиться, пока не достиг поворота, где протаранил витрину дорогого ресторана. Звон стекла смешался с криками людей. Огромный осколок пролетел рядом с Джо, расчленив мужчину, который, как и она держался за поручень. Кровь из его разрубленного тела брызнула в стороны. Джо не удержалась, упала вниз, на людей. Кто-то снова закричал. Земля содрогнулась несколько раз подряд. Джо попыталась выбраться из трамвая. Пожилая женщина схватила ее за ногу, попросила о помощи. Джо попыталась поднять ее, увидела открытые переломы обеих ног, начала убеждать женщину оставаться на месте, не двигаться.
— Я позову на помощь, — пообещала Джо, выбираясь из трамвая.
Она вышла на улицу. Мимо неслись машины служб спасения. Джо помахала им рукой, но они не остановились.
— Куда же вы?! — прокричала им в след Джо, увидела с высоты пострадавшее от волн побережье, охнула, вспомнила Гарма и испугалась, что потеряет его. — Нет. Я не могу! — зашептала она, забывая обо всем остальном.
Она добралась до библиотеки пешком. Добралась сквозь суетящийся, словно потревоженный муравейник город. Здание уцелело, но никто не гарантировал, что землетрясение не повторится.
— Только бы с ним все было в порядке! Только бы с ним все было в порядке! — зашептала Джо, входя в библиотеку.
— Здравствуй, девушка-картинка, — сказал Пилс.
Джо попятилась к выходу, но, увидев связанного Гарма, остановилась.
— Не убивай его, — проскулила Джо.
— Не убивай его, — скривился Пилс. — Женщины! Кто поймет, что вам нужно в действительности? — он прыгнул на потолок, перемахнул через Джо и закрыл входную дверь.
— Я не убегу, — пообещала Джо.
— А я и не дам, — сказал Пилс. Хвост Гарма раскачивался.
Пилс схватил его и пообещал отрезать, если Гарм продолжит нервировать его, затем подскочил к Джо, сжал ее шею в своих руках и потребовал отдать ему карту, которую она приносила в тюрьму.
— И ключ!
— Какой ключ? — прохрипела Джо.
Пилс пообещал выдавить ей глаза и уже собирался исполнить свою угрозу, когда что-то ударило его в спину, добралось до внутренностей и вырвало желудок. Пилс застонал, обернулся. Перед ним стоял Херш. Его облик постоянно менялся. Пилс упал на колени. Джо упала на колени.
— Я умираю? — спросил Пилс.
Джо посмотрела на его рану и кивнула.
— Тогда отпусти мне грехи, девушка-картинка, — попросил Пилс, сплюнул заполнившую рот кровь и начал рассказывать. Свою историю. Свою тайну.
Когда он умер, Джо закрыла ему глаза. Херш помог ей подняться.
— Я думала, что ты ушел навсегда, — сказала Джо.
— Я тоже так думал, — сказал Херш.
— Нужно пойти на улицы и помочь пострадавшим, — сказал им Гарм.
— Ты иди, — сказала Джо, дождалась, когда он уйдет, спросила Херша, что он думает об истории Пилса.
— Он не знал и половины.
— А ты знаешь?
— Я одиночка. Мой удел тайны.
— И ты сможешь отвести меня к Флавину? — Джо встретилась с ним взглядом. — Люди должны любить людей. Кажется, так ты говорил? — она смущенно опустила голову.
Херш подошел к ней и обнял за плечи. Эпилог Когда они оставили Андеру и ушли в подпространство, земля все еще продолжала содрогаться. Глиняная пустошь трещала по швам, раскалывалась.
— Почему ты не хочешь признать свое поражение? — кричал Юругу своему богу. Своему отцу. Но бог не мог проиграть. Не хотел.
Амма буйствовал, и весь мир содрогался от нескончаемых вибраций. И в этих вибрациях начинала зарождаться новая жизнь. Кристалл По, принесенный сюда Полин. Он вибрировал, вбирал в себя энергию машины Амма, продолжая раскаляться, и в этом огне начиналась новая жизнь, от которой старый мир еще сильнее начинал трещать по швам. Люди прятались в страхе в своих жилищах. Рушились скалы, просыпались вулканы, в океанах поднимались гигантские волны, реки выходили из своих берегов. Даже озеро Левин и то забурлило, не желая мириться с происходящим. Старый осьминог выбрался на сушу и теперь испуганно оглядывался по сторонам.
— Ты проиграл! Проиграл! Проиграл! — продолжал кричать Юругу своему богу, пока кристалл По не взорвался тысячью цветов и миллиардами растений, пока из него не появилась новая жизнь.
— Ты обманул меня! — громыхнул Амма.
— Я победил тебя! — сказал Юругу. — Сын победил отца, но сын прощает отца, — и не было больше в его голосе прежней злобы.
Пятая планета — вот чего хотел Юругу. Вибрации Амма и энергия его машины позволили создать еще один мир, который вберет в себя части всех четырех планет, но не станет похожим ни на одну из них. Юругу собрал представителей разных рас и теперь ждал, когда новый мир станет стабилен, чтобы жители смогли наполнить его и стать прародителями тех, кто впоследствии сложит об этом дне легенды. И город разворачивался. Распускался, словно дивный бутон.
— Вас слишком мало для такого огромного мира! — раздался голос Амма. — Вы скорее умрете, чем сможете заселить его!
— Мало? — шакал поднял морду, к чему-то принюхиваясь. — Кажется, это твой бывший? — спросил он Джейн.
Она прищурилась, вглядываясь вдаль, услышала грохот мотоцикла, выругалась.
— А это твоя безумная Джо, — сказал шакал Флавину.
Она подбежала к адвокату, бросилась ему на шею и поцеловала в губы.
— И ее неизменно постоянный друг тоже здесь, — шакал указал на Херша, заставив того смутиться. — И… — он вытянулся в струну, глядя вдаль, откуда шли толпы людей разных рас и разных мировоззрений.
Сотни, тысячи авантюристов, готовых рискнуть всем, ради призрачного обещания богатства и власти, следом за которыми шли торговцы, ремесленники, проповедники, шлюхи, ростовщики, поэты, художники, беглые каторжники…
— И это только начало, — сказал шакал, замер, позволяя внезапно появившемуся туману окутать себя, сжался в комок, выждал пару секунд, затем резко отскочил в сторону, уступая место появившемуся трамваю. — Представь, что будет, когда я проложу железную дорогу в этот мир, а Кафланд нарисует столько карт, что ими сможет воспользоваться даже ребенок! — сказал Юругу, вглядываясь в далекое, высокое небо, проткнутое древним железным стержнем. — Здесь всем найдется место! — пообещал шакал. — Даже мастеру По, — он указал на вышедшего из трамвая Вишвакарнака.
На своих руках мастер ремесел держал своего идеального человека, собранного из лучших частей известных ему живых существ.
— Осталось только найти для него душу, — сказал Вишвакарнак, глядя на мастера По. — Ты давал мне обещание.
— И я сдержу его, — заверил его мастер.
А новый мир тем временем, стал уже достаточно стабилен, чтобы можно было заселить его. Тысячелетняя война с Амма закончилась. Начиналось новое время. Новая эра. Мир внутри мира. Бог внутри бога. Сын внутри отца.
— Не совсем, как я хотел, конечно, — сказал Юругу, оглядываясь по сторонам. — Но, в общем, не плохо.
— Мы обманули самого бога, — нерешительно напомнил ему Херш.
— Ты прав. Но теперь у нас есть возможность исправить его ошибки, — сказал Юругу.
Ребенок Габу спрыгнул с рук матери и побежал по залитой светом поляне цветов. И показались на горизонте белые точки — пилигримы.
— А им и правда все равно, где летать, — сказала Найдо, глядя вдаль.
Ромул тоже поднял голову и смотрел, как над ними медленно проплывают белые стаи странствующих птиц. И казалось ему, что он снова в читальном зале, и перед ним снова лежит открытая книга легенд. Но на этот раз все страницы в этой книги чисты и кто-то должен заполнить их. «Почему бы тебе ни стать первым?» — предложил ему чей-то голос. «Почему бы и нет?» — подумал Ромул, склонился над книгой и начал писать: «Гнев Амма положил начало новому миру. Сын перехитрил отца. Бог думал, что неверный ищет свою невесту, но неверный всегда мечтал о большем. Кристалл По распустился чем-то прекрасным и непредсказуемым. Чем-то новым, пришедшим не для того, чтобы уничтожить старый мир, а для того, чтобы дополнить его, улучшить. Потому что суть — неизменна. Суть, что Амма создал солнце и луну из глины. Солнце раскалено добела, и его окружают восемь витков из красной меди. Звезды — глиняные шарики, брошенные в пространство. Земля — ком глины, принявший форму женского тела. И Амма одинок. Так же одинок, как и четырнадцать его братьев, господствующих над четырнадцатью землями. Семь наверху и семь внизу. Вверху живут рогатые. Внизу — хвостатые. Земля круглая и плоская. Она окружена, как ободом, пространством соленой воды. Все это обвивает громадная змея, прикусившая свой хвост. В центре находится железный столб. Он поддерживает другую, находящуюся за небом землю. Солнце неподвижно. Земля вращается вокруг него. И ничто не закончится, пока есть время. И каждый из нас обречен вечно искать свою пару. Свою родственную душу. Искать и не находить. Искать и создавать свои миры, оставляя после себя мифы. Оставляя после себя жизни, которые так же обречены на вечные поиски…» |
